«Новый мир встречает по одёжке» Анастасия Акулова. «Новый мир встречает по одёжке» Анастасия Акулова Акулова новый мир встречает одежке читать

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Анастасия Акулова
Новый мир встречает по одёжке

Судьба – как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Зэев Арири

Новый мир встречает по одёжке

Глава 1

Осень. Дождливая, холодная, превращающая улицы в месиво… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Ната обернулись, услышав тихий хлопок двери, поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

– Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сей факт.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

– Ну, знаешь, скоро конец октября, – напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей.

– Мне это должно о чём-то говорить? – Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

– Вообще-то да, – кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

– И что? – фыркнула, – Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

– Так и знала, что ты будешь ворчать, – невесело усмехнулась Ксюха.

– Кать, ну не будь занудой, – Вика, наоборот, озорно улыбнулась, – Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели!

– Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тож накупим, – поддакнула Ната.

– И пацанов пригласим, – вступила в общий хор Ксюха.

Все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

– Ну, раз пошла такая пьянка…

«Не просто покидают этот мир – с собой уносят и частицу смысла твоей жизни…»

Михаил Мамчич

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошло только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора.

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей, слаженной, как единый организм. Все мы были невероятно важны друг для друга. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое. У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, будто всё хорошо, но улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она считала, что я сумею много добиться и не знать подобных лишений, гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… но и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и преподносить себя, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой – каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась преподнести это как свою личную прихоть – быть лучшей.

Была «своей» для многих, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, как увядший цветок.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, на один факультет, заселились в одну и ту же комнату. При чём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть, на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

Пока что я ощущала себя веточкой в штормящем море. Меня несло в разные стороны, я потеряла твёрдую уверенность в правильности всех моих начинаний. А для такого скрупулёзного, почти педантичного человека, как я, это страшно. И в то же время… необычно.

Подруги, гораздо более твёрдо стоящие на ногах, пытались всячески поднять мне настроение, при этом не обмусоливая причины моей неуверенности до неприличия. В общем, тактично пытались вернуть меня к жизни. За это я ими и дорожу.

Вот только сегодня они были излишне взволнованны. Не обращая внимания на мою усталость, без умолку трещали о завтрашнем Хэллоуине, пока до моего сонного мозга, наконец, не дошло…

Чёёёрт… завтра же этот долбаный Хэллоуин… И что мне на него одеть?

– Нет. Нет. И нет! – Категорично заявила я, в ужасе уставившись на коробку, – Ни за что, слышишь!

– Тогда ко мне никаких претензий, – пожала плечами Вика, – Я, конечно, понимаю, что у тебя с финансами туго, но либо ты берёшь этот мой старый костюм, либо покупаешь сама.

– Как будто я у тебя денег прошу, – обижено надулась я.

– Да я б сама тебе купила бы, но ты ведь у нас гордая, – ухмыльнулась Вика, примеряя симпатичные рожки.

С неохотой признав убедительность её слов, я ещё раз с подозрением уставилась в коробку, поставленную передо мной. Однако вид обтягивающих, чёрных кожаных ласин, лакированных батильон того же цвета с пятнадцатисантиметровой шпилькой и шнуровкой, обтягивающей чёрной водолазки с очень нескромным декольте, пушистых чёрных ушек на заколках и хвоста из искусственной шерсти по прежнему вызывал у меня ужас. К этому ещё прибавились чёрные перчатки с искусственными когтями на пальцах. Хотя хвост почему-то смутил меня больше. Но попытка не пытка.

– Скоро вечер. Давайте примерять… – обречённо предложила я, на что девчонки удовлетворённо взвизгнули и разбежались со своими коробками.

Тут началась целая эпопея под названием «Катя пытается влезть в штаны». Нет, я не толстая, скорее, средняя, но до Вики с её осиной талией мне очень далеко. Так что всё то время, пока натягивала эти ласины, я успела подробно объяснить, когда, кому, куда и сколько раз я успею их засунуть, если они не налезут. И когда чудо свершилось, я, походящая на взъерошенного воробья, искупавшегося в луже, ощутила себя покорителем новых вершин. Водолазка натягивалась не в пример лучше, батильоны тоже, хотя я понятия не имею, как буду передвигаться на таких ходулях.

Потом, подсушив свои ещё немного мокрые после душа волосы, я решила собрать их в высокий хвост. Средней длины, непослушные, густые и вьющиеся, как львиная грива – мне порой тяжело было с ними справляться по утрам, но остригать короче я пока не хотела. Цвет волос мне всегда нравился – непостоянный, как и я. Иногда они бывали светло-русыми, иногда-медово рыжими, в зависимости от освещения, но чаще – приятного соломенного оттенка. Глаза у меня обычные, медово-карие, даже желтоватые, как у волка, но мне нравится. Необычно, кто бы что ни говорил… Ну, мне так кажется.

В остальном мне мало что прям нравится в моей внешности. Средний рост, обычная фигура, грудь третьего размера, чистая бледная кожа, по-гречески прямой нос, маленькие, но пухлые губы, аккуратные брови. Я не красавица с обложки, но стараюсь ухаживать за собой по уже известным причинам. Однако особое удовольствие мне всегда почему-то доставлял красивый макияж. Легчайший слой пудры, аккуратные тонкие стрелки на глазах, в меру туши, подводка для выразительности, слегка подведённые брови, нарисованные подводкой кошачьи усики, и яркая помада. Давно я не красилась так ярко, но… гулять так гулять! Симпатичные длинные серёжки завершили довольно экстравагантный образ. Ну всё, я готова.

Заглянув в коробку, натянула тонкие перчатки с когтями. Хвост даже не стала пробовать прицепить – не в трусы же его запихивать, чтоб держался.

Зевнув, я встала, пробуя себя в качестве балерины (с этими жуткими каблуками…) и осмотрелась. Девчонки давно оделись, оценивающе рассматривая то своё отражение в зеркале, то друг друга.

Вика, как я уже знала, была в образе демоницы. Её наряд оказался более откровенным, чем мой: ласины тоже кожаные и того же цвета, батильоны тоже схожие, только красные и не лакированные, но вместо водолазки – кожаный топ с рукавами майки, красного цвета. Волосы она накрутила и распустила – они шёлковым, блестящим чёрным каскадом спускались ниже лопаток. Волосам её, кстати, я безумно завидую. Макияж такой же, как у меня, только плюсом слой тональника, подчёркивающий контраст её ровной бледной кожи и сияющих чёрных глаз. В довершение всего – изящный чёрный браслет и серёжки, поблёскивающие на свету, а так же искусственные чёрные крылья падшего ангела, каким-то образом прикреплённые к спине.

Ксюха, наша блонди с каре, удивила меня на удивление качественным рыжим париком, почти не отличить от настоящих волос. Дело в том, что она, натуральная рыжая, возненавидела свой цвет волос с тех пор, как её самый бурный роман кончился с появлением соперницы, крашеной в этот цвет. У неё на этой почве своеобразный бзик: все рыжие – непременно сволочи и стервы.

Но выглядела она не хуже Вики. Ей, веснушчатой и зеленоглазой, безумно шёл этот огненный цвет. Она где-то откопала изумительное платье в пол, ярко синего цвета, переливающееся на свету несколькими оттенками. Волосы тоже распущенны, в специально созданном художественном беспорядке, который смотрелся весьма гармонично и подходил к образу. Дорогущие серёжки с сапфирами, которыми она так гордилась и красивый выразительный макияж завершили образ. Она реально походила на ведьму.

Ну и Ната… она, если честно, тоже удивила. Длинная юбка изумрудного цвета, с орнаментом, напоминающим чешую, почти полностью облепляла ноги, расходясь лишь в самом конце, чтобы дать хоть какую-то возможность передвигаться. Верх напоминал нечто среднее между очень коротким топом и лифчиком, как те, что одевают для восточных танцев – он делал её маленькую грудь визуально больше. Костюм в изумрудных тонах с вплетениями серебра. Очевидно, Ната хотела создать образ русалки, но лично мне она больше напоминала змейку с герба Слизерина из «Гарри Поттера». Наверное, из-за выбранных цветов и хитрого прищура почти бирюзовых глаз. Но, надо признать, выглядела она очень неплохо, как и Вике, ей есть что показать – в отличие от нас с Ксюхой, они активно занимались спортом, хотя и не перебарщивали с этим.

Оглядев девочек, я поняла, что мой наряд вовсе не такой извращенский, как показалось в начале, и успокоилась на этот счёт.

Запихав обратно в шкаф коробки из-под костюмов и косметику, мы ещё раз осмотрели квартиру. Всё было готово: убрано, куча еды, алкоголя, симпатичный декор и всё в этом духе. Пригласить решили немного народу, самых дружелюбных и приятных ребят из знакомых. Те идею поддержали на «ура».

Вскоре все приглашённые были в сборе, и мы погромче врубили музыку, каким-то чудом сумев заранее договориться на этот счёт с соседями.

Глава 2

«– В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили – взорвали туалет или…

– Взорвали туалет? – изумился один. – Мы никогда не взрывали туалетов.

– А может попробуем? – хмыкнул второй. – Отличная идея, спасибо, мам».

Джоан Роулинг. «Гарри Поттер и Философский камень».

Где-то…

– Слушай, зачем тебе это? – Устало прогремел басистый мужской голос.

– Скучно. – Безыскусно отозвался звонкий женский голос. – Ты сам говорил, что смертные – это забавные игрушки. Я их люблю, но немножко пошалить…

– А, ладно, – равнодушно отмахнулся тот, – Всё равно ведь поступишь по-своему.

– Ты как всегда прав, дорогой братец, – в её голосе чувствовалась довольная улыбка.

– Ну и кого, в какой мир ты будешь закидывать? – Без энтузиазма поинтересовался демиург.

– Метод тыка никто не отменял, – усмехнулась та, – Кажется, у людей в закрытом мире сегодня праздник, когда все почему-то переодеваются в другие расы.

– И?.. – демиург не совсем понимал сестру.

– Ну вот, в выборе расы пусть винят себя, – хихикнула она, предвкушая забавную шалость. – А с миром посмотрим.

Всё было хорошо. Даже не так, всё было ОТЛИЧНО. Ух, давно мы так не отрывались. Приличный вечер спустя полтора часа перерос в анархию и вакханалию. К концу вечера горилла орала в караоке матерные песни, Дракула хрюкал в обнимку с бутылкой шампанского, фея танцевала на столе, размахивая волшебной палочкой. Демоница, тобишь Вика, уже пылко признавалась в любви какому-то блондинчику-ангелу, и тот, кажется, был уже совсем не против их противозаконного союза. Помесь русалочки и рептилии уже дрыхла в уголке, я рядом ржала в голос над какими-то анекдотами, наша рыжая ведьма бегала по квартире «сидя» на новом венике и вопя частушки бабки-ёжки. В какой-то момент от выпитого алкоголя и я начала засыпать, хотя пила меньше всех. Это была моя первая в жизни пьянка, и… Мама, папа, простите меня, но мне понравилось!

Кажется, это было моей последней мыслью, прежде чем я уснула сном младенца лицом в салате.

«Жизнь – штука забавная, и никогда не знаешь, где тебе на голову упадёт кирпич…»

Алексей Пехов. Пересмешник

Терпеть не могу, когда в выходной просыпаюсь от того, что солнце лезет в глаза! И так повернулась, и эдак, но надоедливые лучи словно решили меня преследовать. Мы же задёрнули не пропускающие свет портьеры…

От безысходности пытаюсь открыть глаза. О чёрт, как голова-то болииит!.. Как будто по ней грузовик проехался. С чего бы вдруг, спрашивается?

То ли звон в голове был сильным, то ли тишина стояла мёртвая, но я не слышала не одного постороннего звука. Сонный мозг пытался выдать мне хоть какую-нибудь информацию о вчерашнем дне.

Ах, ну да… Хэллоуин. Меня можно поздравить с первой в жизни пьянкой. Боевое крещение, так сказать. Но похмелье с утра новичкам скидки не делает.

Кода наконец стал стихать противный звон в ушах, я смогла пошевелить рукой (о чудо! Уж думала, что все конечности онемели). Тело ломило, будто всю ночь я спала не на мягкой тёплой кровати, а на каком-нибудь булыжнике. Попыталась открыть глаза и пошевелиться – с первого раза вышло не очень. Постепенно возвращались ощущения, осязание, и… чёрт возьми, что-то было явно не так!

Попыталась встать. Зря пыталась… потому что тут же села обратно.

Моё тело, или уже не моё, ПОКРЫВАЛА ШЕРСТЬ! Мало того, оно ещё уменьшилось в несколько раз, да и вообще по строению напоминало тело обычного…кошака?!

«Что за х***я?!» – я хотела громко и справедливо возмутиться, однако вместо этого получилось жалобное кошачье мяуканье.

Меня обуял настоящий ужас. Честно, так страшно ещё никогда не было. Что это? Сон? Чья-то шутка? Что?!

Лапы подкосились и я дохлой тушкой упала на траву. Стоп… траву?!

Вскочив как кот, обожравшийся валерьянки, я мутным полубезумным взглядом оглядела место, в котором оказалась.

Красивый, мирный, не загаженный цивилизацией лесок, ну просто рай. Вот только сейчас сей факт мало коснулся моего ошалевшего сознания. Единственным фактом, который мозг всё-таки смог зафиксировать – то, что я здесь оказалась не одна.

Девчонки – Ната, Вика и Ксюха валялись рядом в хаотичном порядке. Их я узнала сразу, потому что лица всё те же. Вот только…

Разглядев острым кошачьим зрением новые детали, я офигела ещё больше, хотя это и казалось невозможным. Всё ещё не веря своим глазам, пошатываясь, подошла к подруге, что спала ближе всего ко мне – к Нате. То же знакомое лицо, растрёпанные каштановые волосы, даже верх от костюма тот же. Но… Одно такое маленькое «но»…

Вместо ног у неё красовался длиннющий змеиный хвост.

– Ни х*я себе! – Я забыла все нормальные слова, да и моё мяуканье всё равно никто бы не понял.

Неужели Ната теперь… эээ… наг?!

Да ну, нееее….

«М-дя, и это говорит та, кто проснулась в теле кошки» – в пору было нервно хохотать.

Сглотнув, я решилась недоверчиво потрогать лапами этот огромный хвост нагини, убеждаясь, что он реальный. Даже куснуть попробовала. Вот только эта затея оказалась неудачной… ибо хвост с вцепившейся в него мной приподнял и сильно отбросил куда-то далеко. Приземляться головой об дерево – не самая приятная вещь на свете. Проверено опытным путём.

Дико мявкнув на всю округу, я всё-таки не вырубилась снова. И даже осмотрела других девчонок, правда, не решаясь больше к ним прикасаться.

Вика лежала где-то под деревом, напоминающим осину, как-то почти неестественно выгнув шею, всё в тех же чёрных ласинах и красных батильонах. Остальное не давали рассмотреть могучие, огромные чёрные крылья – значительно больше тех, что от костюма. И они казались просто до неприличия настоящими.

Ксюха тоже лежала неподалёку. Её рыжие, причём настоящие, волосы просто поражали длинной, здоровьем и красотой оттенка. Буйные вихры немного походили на львиную гриву, укутавшую её хрупкое тело. На ней было всё тоже синее платье, и, чёрт возьми, она нифига не изменилась в остальном!!!

Где с*ка справедливость?!

Пора заканчивать с матами, а то с гопотой скоро сольюсь. Но в данной ситуации у меня ни слов, ни мявков приличных не находится.

…где-то минут пятнадцать пыталась разбудить этих пьяниц. Уже успела испугаться, что их убили, так как на мои царапки-укусы-оры они какое-то время не реагировали. Уже проскользала коварная мысль использовать их в качестве лотка, чтоб соизволили обратить на меня внимание, но шкурка оказалась дороже жажды мести. И вот, наконец, мои усилия оправдались…

Анастасия Акулова

Новый мир встречает по одёжке-2

Поймай мечты

От автора

Решила связать этой книгой две свои литературные вселенные: неоконченную серию «капканы интриг» (включающую в себя две книги – «В ловушке безысходности» и «Лишь вера последней погаснет») и короткую книгу «новый мир встречает по одёжке». Будут задействованы персонажи обеих вселенных. Надеюсь, вам понравится:)

Не планируй неудачу – жизнь помчится кувырком!

Ты поставь себе задачу меньше думать о плохом!

Наши мысли материальны – не надумывай беду!

Слово каждое реально – что ж ты мелешь ерунду!

Сколько раз ты, между прочим, говорил: «Я так и знал!»?

Значит думал и порочил, яму сам себе копал?

Сколько раз судьбу-злодейку проклял ты и укорил,

А потом искал лазейку в том, что сам наговорил?

Тонкий мир – он где-то рядом, в нём и мысли и слова

Расцветают пышным садом, прут, как сорная трава!

Тары-бары, разговоры, то да сё – словесный хлам!

После лезешь на заборы, что себе настроил сам!

Лучше думай о хорошем. Не скули! Не злись! Не ной!

Не трясись над каждым грошем! Отвлекись! Не можешь? Пой!

Пой о радости и счастье, да о жизни без разлук!

Сам заметишь, что ненастье как-то отступило вдруг.

Как-то чище рядом стало, что-то меньше не везёт,

Смотришь: времечко настало и душа сама поёт!

Мыслями не вьёшь веревки, не болтаешь языком,

Жизнь идёт легко и ловко, а не мчится кувырком!

Так, мудрея понемножку, легче, радостней живёшь -

Катя

Снег. Белый, пушистый, как маленькие кусочки облаков, искрящийся на свету. Снег. Казалось, он укрыл собою всё сущее, и мир превратился в сплошные, бескрайние, необъятные белые просторы. Природа спала безмятежно, как младенец, а люди вокруг радовались солнечному, относительно тёплому зимнему дню. И мы с подругой не были исключением.

Визжа, будто режут, как дети малые скатывались с огромной причудливой горки, построенной на центральной площади нашего города, обкидывались снежками, валялись в сугробах, и смеялись, смеялись…

– Вот тебе и будущие журналист и юрист, – с улыбкой пробормотала Аня, – Не солидно как-то.

– Ой, да ладно, – с лёгкой полуулыбкой отмахнулась я, – не удивлюсь, если сам президент перед Рождеством любит на горке кататься.

Я бы на это посмотрела.

– Помнишь, что мы сегодня должны сделать? – Поигрывая бровями, добавила Аня, – И попробуй только отвертеться.

Я с обречённым вздохом упала обратно в сугроб. Настроение испортилось за секунду.

– Может не надо, а? – Умоляюще простонала я, – Ты мне и так мозг вынесла со своим оккультизмом, гадалка фигова. Хоть бы праздник не портила.

Не то, чтобы я верила во всякую такую чушь, но… после того, как попадаешь в другой мир кошкой просто потому, что именно такой костюм выбрала на Хэллоуин и попалась под горячую руку скучающему демиургу, ещё и не такого начнёшь побаиваться.

– Но-но, повежливей, – наигранно приосанилась та, – Что ты как лох, а? Это же интересно. И вообще, ты мне уже обещала. Так что надо, Федя, надо.

Увы, это так. Наверное, я была пьяная или после сессии, что, в общем-то, равноценно.

– Какой чёрт меня за язык тянул? – Пробормотала я, поднимаясь с сугроба, – Ладно, пошли домой. Детство в одном месте уже наигралось.

За этот год моя жизнь сильно изменилась, просто перевернулась с ног наголову. Оно и немудрено: я больше не была человеком. Точнее, почти не была. У меня появилась вторая сущность, второе «я», совсем как в грёбанном фэнтези, чтоб его. Дражайшая богиня-демиург оставила мне подарочек на память о путешествии в другой мир: способность обращаться в кошку. И ладно бы только это: моя человеческая половина тоже слегка изменилась, будто подстраиваясь под звериную. Обострилось зрение, обоняние, слух, я стала намного гибче, изменились движения, походка, взгляд. Благо, что сырого мяса не хотелось. Я стала женственнее, грациознее, что ли, но это уже была будто не совсем я. Точнее, не та я, что была год назад. Или же во мне что-то навсегда сломалось, или же я, напротив, стала сильнее.

Мир, в котором родилась и жила столько лет, открылся мне с другой стороны. Иногда по ночам выпускала своё внутреннее «я» наружу, и бегала по огромному городу, чувствуя себя свободной от всего на свете, изучая заново то, что, казалось, прекрасно знала. В такие моменты всё – сплошь заасфальтированные дороги, бесчисленные магазины, жилые многоэтажки, аккуратно выстриженные парки, похожие на запрограммированных роботов люди – казалось неживым. Я медленно задыхалась, будто под действием коварного неизвестного яда, но не могла остановиться, и всё бежала, бежала без какой-либо чёткой цели. Все проблемы, размышления, стремления оставляли меня, переставая тревожить разум и душу, и мне казалось, что я на один мимолётный сокровенный миг приоткрываю завесу тайны бытия. А потом снова возвращалась в своё общежитие, в прежнюю человеческую форму, и всё вставало на свои места…

Когда я только вернулась, пришлось столкнуться со многими куда более неприятными проблемами. Естественно, ведь после того проклятого Хэллоуина бесследно исчезли все мои соседки по общежитию. За прошедший год несколько раз поднимали это дело, и всякий раз изводили допросами, обысками Викиной квартиры и моей комнаты в общежитии. Досталось не только мне: в список главных неудачников попали все, кто был на вечеринке помимо нас с подругами. Естественно, дело всё время заходило в тупик, ибо все чистосердечно рассказывали об обычной пьянке. Мол, когда проснулись – девочек уже не было. А я почему-то проснулась в своей комнате в общежитии. У ментуры не нашлось ни одного, даже малейшего, даже косвенного доказательства или улики на кого-либо из нас. Им оставалось только руками развести.

Родителей девчонок было жалко. После возвращения я видела их всего пару раз, но все они были осунувшиеся, будто высохшие. Сразу становится как-то неуютно, хотя я знаю, что ни в чём перед ними не виновата, а подружки мои счастливы в другом мире, как бы жутковато это ни звучало. Они ведь улыбались в тот день, на празднике, после которого демиурги смилостивились и отправили меня обратно, улыбались так счастливо, что после взгляда на их родителей это кажется даже немного эгоистичным.

В итоге, дабы не мучиться из-за того, в чём я лично, собственно, не виновата, просто закрылась от всего, связанного с этим. Перестала замечать то, что одногрупники порой меня сторонятся, старалась как можно реже видеться с родителями подруг. С течением времени подобное поведение вошло в привычку и вобщем-то помогало: я стала уравновешенней, лучше училась, побеждала в конкурсах, принимала активное участие во всяких студенческих мероприятиях. В итоге у меня в разы повысилась стипендия и плюсом появилась небольшая подработка по специальности. Мы с мамой зажили определённо чуть лучше, в плане финансов. Жизнь потекла относительно размеренно, но я продолжала искать и добиваться чего-то нового. Записалась на танцы, начала ходить в спортзал и рисовать, вспоминая навыки из художки. Даже пробовала писать стихи, как в школе, но поэт из меня, если честно, весьма посредственный.

Короче говоря, вернулась в привычную колею, и в душе вроде бы воцарилось некое подобие покоя. Много для этого мне оказалось не надо. Например, личной жизни я и раньше-то не придавала большого значения, встречалась в основном, как говорится, «по приколу», а после одиссеи в другой мир – так и вовсе. Нет, конечно, я совсем не феминистка, мечтаю о семье, детях и прочем, просто голова оказалась забита совсем не этим.

…Казалось бы, мы забежали всего в пару магазинов, а вернулись домой, когда уже стемнело. Быстро умяли наскоро приготовленные макароны с кетчупом, и завалились греться по кроватям.

Несколько минут я бездумно смотрела в местами потрескавшийся потолок, радуясь отсутствию каких-либо мыслей и воспоминаний. Так легче.

Взгляд случайно упал на окно, откуда виднелась заснеженная, сверкающая в темноте под лунным светом тихая улица, и рука сама собой лениво потянулась к лежащей на тумбе большой тетрадке, куда я записывала свои стихотворные упражнения.

Эта тетрадка была для меня своего рода… личным дневником, который я веду очень давно, хоть и с перерывами. Просто записи там не прозаические, не открытым текстом, а завуалированные, стихотворные, и оттого более… настоящие. Запечатлевшись на страницах, в строчках кривоватых стихов, воспоминания и чувства навсегда оставались живыми.

"Хеллоуин по-русски - предупреждаю! сегодня хэллоуин=), на улицу опасно выходить... в тыкву дадут, да еще свечку вставят!"

Стихотворение к книге:

Судьба - как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Новый мир встречает по одёжке.

Осень. Дождливая, холодная, превращающая даже сплошь заасфальтированные улицы нашего большого шумного города в месиво грязи… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Серый и тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила, пожадничала. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей с девчонками-соседками комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Наташа (мы называем её Натой) синхронно обернулись, услышав тихий хлопок двери, хором поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сию вопиющую несправедливость.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

Ну, знаешь, скоро конец октября, - напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей. Даже соизволила оторваться от нанесения лака на ногти, а значит, случилось что-то очень серьёзное.

Мне это должно о чём-то говорить? – выгнула бровь я.

Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

Вообще-то да, - кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

И что? – фыркнула, - Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

Так и знала, что ты будешь ворчать, - невесело усмехнулась Ксюха.

Кать, ну не будь занудой, - Вика, наоборот, озорно улыбнулась, - Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели! Это же шанс, который бывает… раз в жизни!

Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тоже накупим, - поддакнула Ната.

И пацанов пригласим, - вступила в общий хор Ксюха, заискивающе улыбнувшись.

При этом все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

Ну, раз пошла такая пьянка…

«Не просто покидают этот мир - с собой уносят и частицу смысла твоей жизни...» Михаил Мамчич.

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошли только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу, про тех, кто хуже учился – вообще молчу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора:

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. За какую-то минуту. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей друг друга, слаженной, как единый организм. Мы были невероятно важны друг для друга, неотъемлемой частью жизни, будущего, быта, счастья. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль», «смерть» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое, да и зарплата постоянно «прыгала». У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, что всё хорошо, но при этом улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она уверена, что я сумею многого добиться в жизни и не знать подобных лишений, всегда гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… однако и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и красиво преподносить себя в обществе, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у тех же учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой: каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась подать это как свою личную прихоть - быть лучшей.

Для многих была «своей» в компании, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, больше не надеясь ни на что и безвозвратно утратив такую естественную для детей веру в чудеса.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, заселились в одну и ту же комнату. Причём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

Пока что я ощущала себя веточкой в штормящем море. Меня несло в разные стороны, я потеряла твёрдую уверенность в правильности всех моих начинаний. А для такого скрупулёзного, почти педантичного человека, как я, это страшно. И в то же время… необычно.

Подруги, гораздо более твёрдо стоящие на ногах, пытались всячески поднять мне настроение, при этом не обмусоливая в разговорах причины моей неуверенности до неприличия. В общем, тактично пытались вернуть меня к жизни. За это я ими и дорожу.

Вот только сегодня они были излишне взволнованны. Не обращая внимания на мою усталость, без умолку трещали о завтрашнем Хэллоуине, пока до моего сонного мозга, наконец, не дошло…
Чёёёрт… завтра же этот долбаный Хэллоуин… И что мне на него одеть?

Извечный женский вопрос… Но да ладно. Может, хоть немного отвлекусь от преследующей меня унылой осенней бытовухи.

Нет. Нет. И нет! – Категорично заявила я, в ужасе уставившись на коробку, что любезно положили к моим ногам, - Ни за что, слышишь!

Тогда ко мне никаких претензий, - пожала плечами Вика, - Я, конечно, понимаю, что у тебя с финансами туго, но либо ты берёшь этот мой старый костюм, либо покупаешь сама.

Как будто я у тебя денег прошу, - обижено надулась я, чувствуя себя попрошайкой.

Да я б сама тебе купила бы, но ты ведь у нас гордая, - ухмыльнулась Вика, примеряя симпатичные рожки.

С неохотой признав убедительность её слов, я ещё раз с подозрением уставилась в коробку, поставленную передо мной. Однако вид чёрных кожаных ласин, сидящих на мне, что называется «вторая кожа», лакированных батильон того же цвета с пятнадцатисантиметровой шпилькой и шнуровкой, обтягивающей чёрной водолазки с очень нескромным декольте, пушистых чёрных ушек на заколках и хвоста из искусственной шерсти по прежнему вызывал у меня ужас. К

Анастасия Акулова

Новый мир встречает по одёжке

Судьба – как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Новый мир встречает по одёжке

Осень. Дождливая, холодная, превращающая улицы в месиво… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Ната обернулись, услышав тихий хлопок двери, поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

– Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сей факт.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

– Ну, знаешь, скоро конец октября, – напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей.

– Мне это должно о чём-то говорить? – Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

– Вообще-то да, – кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

– И что? – фыркнула, – Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

– Так и знала, что ты будешь ворчать, – невесело усмехнулась Ксюха.

– Кать, ну не будь занудой, – Вика, наоборот, озорно улыбнулась, – Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели!

– Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тож накупим, – поддакнула Ната.

– И пацанов пригласим, – вступила в общий хор Ксюха.

Все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

– Ну, раз пошла такая пьянка…

«Не просто покидают этот мир – с собой уносят и частицу смысла твоей жизни…»

Михаил Мамчич

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошло только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора.

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей, слаженной, как единый организм. Все мы были невероятно важны друг для друга. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое. У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, будто всё хорошо, но улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она считала, что я сумею много добиться и не знать подобных лишений, гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… но и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и преподносить себя, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой – каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась преподнести это как свою личную прихоть – быть лучшей.

Была «своей» для многих, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, как увядший цветок.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, на один факультет, заселились в одну и ту же комнату. При чём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть, на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

"Хеллоуин по-русски - предупреждаю! сегодня хэллоуин=), на улицу опасно выходить... в тыкву дадут, да еще свечку вставят!"

Стихотворение к книге:

Судьба - как клавиши рояля,
И хоть длинна их череда,
Мешала радости с печалью,
А грусть с весельем иногда.

Ко мне была ты благосклонна,
Оберегала от беды,
И, избегая полутонов,
Играла чистые лады.

И чувствовал себя я гордо,
Когда ты мне давала шанс.
Теперь же я с любым аккордом,
Не попадаю в резонанс.

Судьба, будь ласкова, как прежде!
Но, пропуская ноту соль,
И игнорируя надежды,
Ты жмешь на черный соль-бемоль.

И как порою не лукавишь,
Чтоб обойти тебя в объезд,
Ты пропускаешь белый клавиш
И снова жмешь на соль-диез.

Хоть гамму бы сыграть сумела,
Нажав все клавиши подряд.
Но редко попадает белый,
Все чаще черные звучат.

Новый мир встречает по одёжке.

Осень. Дождливая, холодная, превращающая даже сплошь заасфальтированные улицы нашего большого шумного города в месиво грязи… В общем, предстала во всей красе. Сейчас октябрь – самая середина. Серый и тоскливый, по мне так, месяц. Мне вообще хронически не везёт, но осенью – особенно. Наверное, отчасти потому, что я терпеть не могу это время года.

Зовут меня Катя Соколова, и я самый несчастный человек на свете. По крайней мере, на данный момент. Спросите, почему? Угораздило упасть в лужу по дороге из университета, да так, что при этом сломала каблук на новых сапогах, заляпала белое пальто, доставшееся мне невероятным трудом. И вот теперь, хромая, хлюпаю по сплошным лужам до общаги, тщетно пытаясь втянуть голову в плечи, чтобы скрыться от надоедливого дождя. Ведь даже зонт себе не купила, пожадничала. Впрочем, я себе не могу позволить таких мелочей, ибо отношусь к тем самым образцам студентов-бюджетников, у которых мышь повесилась не только в холодильнике, но и в кошельке.

Неожиданно ловко маневрируя, чтобы избежать столкновенья с машинами или прохожими, я со всей возможной скоростью несусь в общагу, дабы наконец принять душ, выстирать пальто, повздыхать над испорченным сапогом и в очередной раз убедить себя, что пока я отличница-бюджетник на таком престижном факультете, как юридический, можно думать, что всё не так уж и плохо.

Подъезд встретил привычным запахом сырости и хлорки. Добравшись, наконец, до нашей с девчонками-соседками комнаты, я ощущаю себя прямо как в Нирване.

Три моих соседки – Вика, Ксюша и Наташа (мы называем её Натой) синхронно обернулись, услышав тихий хлопок двери, хором поздоровались и сочувствующе улыбнулись, оглядев мой костюмчик мокрой, грязной, продрогшей курочки.

Чего такие довольные? – Как человек с прямо противоположным настроением я быстро подметила сию вопиющую несправедливость.

Они молча переглянулись, как бы совещаясь, стоит ли мне говорить.

Ну, знаешь, скоро конец октября, - напомнила Вика, сдув со лба выбившуюся прядь крашеных угольно-чёрных волос, под цвет таким же глазам, в которых всегда плясал табун чертей. Даже соизволила оторваться от нанесения лака на ногти, а значит, случилось что-то очень серьёзное.

Мне это должно о чём-то говорить? – выгнула бровь я.

Подруги, кажется, единодушно посчитали меня деревенщиной.

Вообще-то да, - кивнула Ксюха – белокожая ухоженная блондинка с короткой стрижкой. – Тридцать первого октября Хэллоуин.

Я наконец-то стянула эти дурацкие китайские сапоги и блаженно улыбнулась.

И что? – фыркнула, - Кто в России справляет этот праздник?

Ната, шатенка с синими глазами и истинно русской косой ниже пояса, прицыкнула, обиженно надув губы, а-ля «я же вам говорила».

Так и знала, что ты будешь ворчать, - невесело усмехнулась Ксюха.

Кать, ну не будь занудой, - Вика, наоборот, озорно улыбнулась, - Это же весело! Мои родители уезжают ненадолго с младшей сестрой, оставляют двухкомнатную хату в моё личное и безраздельное владение на две недели! Это же шанс, который бывает… раз в жизни!

Мне ещё как раз зарплату скоро выдадут, так что еды тоже накупим, - поддакнула Ната.

И пацанов пригласим, - вступила в общий хор Ксюха, заискивающе улыбнувшись.

При этом все три умоляюще уставились на меня, вызвав аналогию со шрековским котом. Против этих убийственных аргументов моя антирасточительность пала через несколько секунд размышлений. В конце концов, какой нормальный русский откажется от весёлого вечера и халявы?

Ну, раз пошла такая пьянка…

«Не просто покидают этот мир - с собой уносят и частицу смысла твоей жизни...» Михаил Мамчич.

Придя вечером в общагу после пар, я чувствовала себя совершенно разбитой. Всё-таки прошли только неполные два месяца с начала занятий, я ещё не отвыкла от школы. Да и та массовая истерика, царившая в конце одиннадцатого класса, не могла не оставить след. Наверное, до конца жизни не забуду ту панику, что преследовала днём и ночью перед ЕГЭ. Даже меня, отличницу, про тех, кто хуже учился – вообще молчу.

На самом деле я та ещё лентяйка. Была б в моей жизни ситуация получше в плане денег, я бы со спокойной душой училась бы на четвёрки-тройки. Но… всегда есть какое-то «но», которое не даёт спокойно жить. В моём случае это два наиболее важных фактора:

Во-первых, когда мне было семь, папа погиб в автокатастрофе. Ехал рано утром на работу, из-за поворота выскочил грузовик, он не справился с управлением… Сильный удар, мгновенная смерть. Мамы не было дома, она была на дежурстве в больнице, поэтому трубку взяла я – наивная, верящая в сказки и вечную любовь первоклассница. Равнодушный голос милиционера, сообщивший о папиной смерти, просто разбил меня. За какую-то минуту. Уничтожил.

Мы были замечательной семьёй. Небогатой, но очень любящей друг друга, слаженной, как единый организм. Мы были невероятно важны друг для друга, неотъемлемой частью жизни, будущего, быта, счастья. Поэтому мой мир в тот момент просто рухнул, я перестала быть собой, стала кем-то чужим. А детство осталось в прошлом – там, где не существовало слов «боль», «смерть» и «потеря».

Во-вторых, у нас и так на многое не хватало денег, но до папиной смерти мы жили, а после стали именно выживать. Мама моя – простая медсестра, мы не могли рассчитывать на многое, да и зарплата постоянно «прыгала». У меня не было ни лакомств, ни игрушек, ни интересных поездок. Приходя домой, мама при мне старалась улыбаться и, ласково глядя по волосам, говорить, что всё хорошо, но при этом улыбка её дрожала, а в словах ощущалась горечь и фальшь.

Я была разносторонним и амбициозным ребёнком. Мне хотелось всего и сразу, но мама не могла мне дать большего, чем имела, хотя отдавала себя всю, без остатка. Я молчала, мирилась и была ей безмерно благодарна. За то, что любит меня, за то, что делает для меня. Она уверена, что я сумею многого добиться в жизни и не знать подобных лишений, всегда гордилась мной и вкладывала все силы. Я просто не имела права на ошибки, промахи. Они стали бы неблагодарностью. Каждое лето все три месяца я работала, а в школе получала только пятёрки. Эдакий робот. Но всё же там было легче… однако и теперь я всё ещё не имею права на ошибку. Потому что бюджетное место на очном юридическом факультете в самом престижном ВУЗе моего города пришлось выгрызать, и страшно его потерять. Начинать с начала.

В школе у меня не было друзей, я никому не доверяла. Приятелей – навалом. Я умела улыбаться, правильно ухаживать за своей внешностью, дёшево, но элегантно одеваться и красиво преподносить себя в обществе, дабы создать нужное впечатление. Кто бы что ни говорил, беспристрастность у тех же учителей – крайне редкое явление. Лично я с ним не сталкивалась ни разу. Добиться расположения педсостава и одноклассников было своего рода подстраховкой: каждый день, приходя домой и слушая похвалы донельзя уставшей мамы, я чувствовала себя обязанной быть безупречной, хотя ей пыталась подать это как свою личную прихоть - быть лучшей.

Для многих была «своей» в компании, каждый день заводила много новых знакомств. Настолько много, что все лица сливались перед глазами, иной раз я даже не помнила о знакомстве при новой встрече с человеком. Со всеми была дружелюбной и «открытой», маска на лице стала настолько привычна, что, наверное, стала моим истинным лицом. Никто, даже мама, не пытался заглянуть под нарисованную улыбку, никто не пытался понять, почему я никогда не плачу, даже в самых болезненных ситуациях. А я выплакала все слёзы на похоронах папы и высохла, больше не надеясь ни на что и безвозвратно утратив такую естественную для детей веру в чудеса.

Выпускной прошёл помпезно и совершенно не оригинально – всё так же, как у всех, по придуманному кем-то шаблону, как и многое в этой жизни. К тому моменту у меня всё-таки появилась подруга, которую я могла бы назвать настоящей – Вика. Она перешла в нашу школу после девятого класса, и мы мгновенно с ней сдружились. То самое чувство, когда понимаешь – это твой человек. Тебе с ним просто и легко. Со всеми остальными мне было нетрудно распрощаться. Проучились вместе одиннадцать лет, но так и остались чужими.

Мы с Викой поступили в один университет, заселились в одну и ту же комнату. Причём всё это было именно случайностью, как ни странно. Но мы обе были только рады сему факту – так проще. Есть на кого опереться, и уже не чувствуешь себя так одиноко, что хочется взвыть.

Пока что я ощущала себя веточкой в штормящем море. Меня несло в разные стороны, я потеряла твёрдую уверенность в правильности всех моих начинаний. А для такого скрупулёзного, почти педантичного человека, как я, это страшно. И в то же время… необычно.

Подруги, гораздо более твёрдо стоящие на ногах, пытались всячески поднять мне настроение, при этом не обмусоливая в разговорах причины моей неуверенности до неприличия. В общем, тактично пытались вернуть меня к жизни. За это я ими и дорожу.

Вот только сегодня они были излишне взволнованны. Не обращая внимания на мою усталость, без умолку трещали о завтрашнем Хэллоуине, пока до моего сонного мозга, наконец, не дошло…
Чёёёрт… завтра же этот долбаный Хэллоуин… И что мне на него одеть?

Извечный женский вопрос… Но да ладно. Может, хоть немного отвлекусь от преследующей меня унылой осенней бытовухи.

Нет. Нет. И нет! – Категорично заявила я, в ужасе уставившись на коробку, что любезно положили к моим ногам, - Ни за что, слышишь!

Тогда ко мне никаких претензий, - пожала плечами Вика, - Я, конечно, понимаю, что у тебя с финансами туго, но либо ты берёшь этот мой старый костюм, либо покупаешь сама.

Как будто я у тебя денег прошу, - обижено надулась я, чувствуя себя попрошайкой.

Да я б сама тебе купила бы, но ты ведь у нас гордая, - ухмыльнулась Вика, примеряя симпатичные рожки.

С неохотой признав убедительность её слов, я ещё раз с подозрением уставилась в коробку, поставленную передо мной. Однако вид чёрных кожаных ласин, сидящих на мне, что называется «вторая кожа», лакированных батильон того же цвета с пятнадцатисантиметровой шпилькой и шнуровкой, обтягивающей чёрной водолазки с очень нескромным декольте, пушистых чёрных ушек на заколках и хвоста из искусственной шерсти по прежнему вызывал у меня ужас. К этому ещё прибавились чёрные перчатки с искусственными когтями на пальцах. Хотя хвост почему-то смутил меня больше. Но попытка не пытка.

Скоро вечер. Давайте примерять… - обречённо предложила я, на что девчонки удовлетворённо взвизгнули и разбежались со своими коробками.

Тут началась целая эпопея под названием «Катя пытается влезть в штаны». Нет, я не толстая, скорее, средняя, но до Вики с её осиной талией мне очень далеко. Так что всё то время, пока натягивала эти ласины, я успела подробно огласить на весь белый свет когда, кому, куда и сколько раз я успею их засунуть, если они не налезут. И когда чудо свершилось, я, походящая на взъерошенного воробья, искупавшегося в грязной луже, ощутила себя покорителем новых вершин. Водолазка натягивалась не в пример лучше, батильоны тоже, хотя я понятия не имею, как буду передвигаться на таких ходулях.

Потом, подсушив свои ещё немного мокрые после душа волосы, я решила собрать их в высокий хвост. Средней длины, непослушные, густые и вьющиеся, как львиная грива – мне порой тяжело было с ними справляться по утрам, но остригать короче я пока не хотела. Цвет волос мне всегда нравился – непостоянный, как и я. Иногда они бывали светло-русыми, иногда-медово рыжими, в зависимости от освещения, но чаще – приятного соломенного оттенка. Глаза у меня обычные, медово-карие, даже желтоватые, как у волка, но мне нравится. Необычно, кто бы что ни говорил… Ну, мне так кажется.

В остальном мне мало что прям нравится в моей внешности. Средний рост, обычная фигура, грудь третьего размера, чистая бледная кожа, по-гречески прямой нос, маленькие, но пухлые губы, аккуратные брови. Я не красавица с обложки, но стараюсь ухаживать за собой по уже известным причинам. Однако особое удовольствие мне всегда почему-то доставлял красивый макияж. Легчайший слой пудры, аккуратные тонкие стрелки на глазах, в меру туши, подводка для выразительности, слегка подведённые брови, нарисованные подводкой кошачьи усики, и яркая помада. Давно я не красилась так ярко, но… гулять так гулять! Симпатичные длинные серёжки с крупным красивым камнем завершили довольно экстравагантный образ. Ну всё, я готова.

Заглянув в коробку, натянула тонкие перчатки с искусственными когтями. Хвост даже не стала пробовать прицепить – не в трусы же его запихивать, чтоб держался. Да и нафиг он вообще нужен, мучатся ещё с ним.

Зевнув, я встала, пробуя себя в качестве балерины (с этими жуткими каблуками…) и осмотрелась. Девчонки давно оделись, оценивающе рассматривая то своё отражение в зеркале, то друг друга. Каждой хочется быть лучшей, несмотря на то, что подруги.

Вика, как я уже знала, была в образе демоницы. Её наряд оказался более откровенным, на мой взгляд, чем мой собственный: ласины тоже кожаные и того же цвета, батильоны тоже схожие, только красные и не лакированные, но вместо водолазки – кожаный топ с рукавами майки, красного цвета. Волосы она накрутила и распустила – они шёлковым, блестящим чёрным каскадом спускались ниже лопаток. Волосам её, кстати, я безумно завидую. Макияж такой же, как у меня, только плюсом слой тональника, подчёркивающий контраст её ровной бледной кожи и сияющих чёрных глаз. В довершение всего – изящный чёрный браслет и серёжки, поблёскивающие на свету, а так же искусственные чёрные крылья падшего ангела, каким-то образом прикреплённые к спине.

Ксюха, наша блондинка с аккуратным модным каре, удивила меня очень качественным рыжим париком, почти не отличить от настоящих волос. В принципе, ничего необычного в этом нет, такие часто на подобные вечеринки одевают, но дело в том, что она, натуральная рыжая, возненавидела свой цвет волос с тех пор, как её самый бурный роман кончился с появлением соперницы, крашеной в этот цвет. У неё на этой почве своеобразный бзик: все рыжие – непременно сволочи и стервы. Но выглядела она не хуже Вики. Ей, веснушчатой и зеленоглазой, безумно шёл этот огненный цвет. Она где-то откопала изумительное платье в пол, ярко синего цвета, переливающееся на свету несколькими оттенками. Волосы тоже распущенны, в специально созданном художественном беспорядке, который смотрелся весьма гармонично и подходил к образу. Дорогущие серёжки с настоящими крупными сапфирами, которыми она так гордилась и красивый выразительный макияж завершили образ. Она реально походила на ведьму.

Ну и Ната… она, если честно, тоже удивила. Длинная юбка изумрудного цвета, с орнаментом, напоминающим чешую, почти полностью облепляла ноги, расходясь лишь в самом конце, чтобы дать хоть какую-то возможность передвигаться. Верх напоминал нечто среднее между очень коротким топом и лифчиком, как те, что одевают для восточных танцев – он делал её маленькую грудь визуально больше. Костюм в изумрудных тонах с вплетениями серебра. Очевидно, Ната хотела создать образ русалки, но лично мне она больше напоминала змейку с герба Слизерина из «Гарри Поттера». Наверное, из-за выбранных цветов и хитрого прищура почти бирюзовых глаз. Но, надо признать, выглядела она очень неплохо, как и Вике, ей есть что показать: в отличие от нас с Ксюхой они активно занимались спортом, хотя и не перебарщивали с этим.

Оглядев девочек, я поняла, что мой наряд вовсе не такой извращенский, как показалось в начале, и успокоилась на этот счёт.

Запихав обратно в шкаф коробки из-под костюмов и косметику, мы ещё раз осмотрели квартиру. Всё было готово: убрано, куча еды, алкоголя, симпатичный декор и всё в этом духе. Пригласить решили немного народу, самых дружелюбных и приятных ребят из знакомых. Те идею поддержали на «ура».

Вскоре все приглашённые были в сборе, и мы погромче врубили музыку, каким-то чудом сумев заранее договориться на этот счёт с соседями. Да начнётся веселье!..

Глава 2

«- В этом году вы должны вести себя хорошо. Если я еще раз получу сову с известием о том, что вы что-то натворили - взорвали туалет или…

Взорвали туалет? - изумился один. - Мы никогда не взрывали туалетов.
- А может попробуем? - хмыкнул второй. - Отличная идея, спасибо, мам». Джоан Роулинг. «Гарри Поттер и Философский камень».

Где-то…

Слушай, зачем тебе это? – Устало прогремел басистый мужской голос.

Скучно. – Безыскусно отозвался звонкий женский голос. – Ты сам говорил, что смертные – это забавные игрушки. Я их люблю, но немножко пошалить…

А, ладно, - равнодушно отмахнулся тот, - Всё равно ведь поступишь по-своему.

Ты как всегда прав, дорогой братец, - в её голосе чувствовалась довольная улыбка.

Ну и кого в какой мир ты будешь закидывать? – Без энтузиазма поинтересовался демиург.

Метод тыка ещё никто не отменял, - усмехнулась та, - Кажется, у людей в закрытом мире сегодня праздник, когда все почему-то переодеваются в другие расы.

И?.. – демиург не совсем понимал сестру.

Ну вот, в выборе расы пусть винят себя, - хихикнула она, предвкушая забавную шалость. – А с миром посмотрим.

Всё было хорошо. Даже не так, всё было ОТЛИЧНО. Ух, давно мы так не отрывались. Приличный вечер спустя полтора часа перерос в анархию и вакханалию. К концу вечера горилла орала в караоке матерные песни, Дракула хрюкал в обнимку с бутылкой шампанского, фея танцевала на столе, размахивая волшебной палочкой. Демоница, тобишь Вика, уже пылко признавалась в любви какому-то блондинчику-ангелу, и тот, кажется, был уже совсем не против их противозаконного союза. Помесь русалочки и рептилии уже дрыхла в уголке, я рядом ржала в голос над какими-то анекдотами, наша рыжая ведьма бегала по квартире «сидя» на новом венике и вопя частушки бабки-ёжки. В какой-то момент от выпитого алкоголя и я начала засыпать, хотя пила меньше всех. Это была моя первая в жизни пьянка, и… Мама, папа, простите меня, но мне понравилось!

Кажется, это было моей последней мыслью, прежде чем я уснула сном младенца лицом в салате.

«Жизнь - штука забавная, и никогда не знаешь, где тебе на голову упадёт кирпич…» Алексей Пехов. Пересмешник.

Терпеть не могу, когда в выходной просыпаюсь от того, что солнце лезет в глаза! И так повернулась, и эдак, но надоедливые лучи словно решили меня преследовать. Мы же задёрнули не пропускающие свет портьеры…

От безысходности пытаюсь открыть глаза. О чёрт, как голова-то болииит!.. Как будто по ней грузовик проехался. С чего бы вдруг, спрашивается?

То ли звон в голове был сильным, то ли тишина стояла мёртвая, но я не слышала не одного постороннего звука. Сонный мозг пытался выдать мне хоть какую-нибудь информацию о вчерашнем дне.

Ах, ну да… Хэллоуин. Меня можно поздравить с первой в жизни пьянкой. Боевое крещение, так сказать. Но похмелье с утра новичкам скидки не делает. Увы и ах.

Кода наконец стал стихать противный звон в ушах, я смогла пошевелить рукой (о чудо! Уж думала, что все конечности онемели). Тело ломило, будто всю ночь я спала не на мягкой тёплой кровати, а на каком-нибудь булыжнике. Попыталась открыть глаза и пошевелиться – с первого раза вышло не очень. Постепенно возвращались ощущения, осязание, и… чёрт возьми, что-то было явно не так!

Попыталась встать. Зря пыталась… потому что тут же села обратно.

Моё тело, или уже не моё, ПОКРЫВАЛА ШЕРСТЬ! Мало того, оно ещё уменьшилось в несколько раз, да и вообще по строению напоминало тело обычного…кошака?!

«Что за х***я?!» - я хотела громко и справедливо возмутиться, однако вместо этого получилось жалобное кошачье мяуканье.

Меня обуял настоящий ужас. Честно, так страшно ещё никогда не было. Что это? Сон? Чья-то шутка? Что?!

Лапы подкосились и я дохлой тушкой упала на траву. Стоп… траву?!

Вскочив как кот, обожравшийся валерьянки, я мутным полубезумным взглядом оглядела место, в котором оказалась.

Красивый, мирный, не загаженный цивилизацией лесок, полный ароматов бесчисленного множества полевых цветов, походящий на единый организм, где каждая клеточка живёт своей жизнью. Ну просто рай. Вот только сейчас сие мало коснулось моего ошалевшего сознания. Единственным фактом, который мозг всё-таки смог зафиксировать – то, что я здесь оказалась не одна.

Девчонки: Ната, Вика и Ксюха - валялись рядом в хаотичном порядке. Их я узнала сразу, потому что лица всё те же. Вот только…

Разглядев острым кошачьим зрением новые детали, я офигела ещё больше, хотя это и казалось невозможным. Всё ещё не веря своим глазам, пошатываясь, подошла к подруге, что спала ближе всего ко мне – к Нате. То же знакомое лицо, растрёпанные каштановые волосы, даже верх от костюма тот же. Но… Одно такое маленькое-премаленькое «но»…

Вместо ног у неё красовался длиннющий змеиный хвост.

Ни х*я себе! – Я забыла все нормальные слова, да и моё мяуканье всё равно никто бы не понял.

Неужели Ната теперь… эээ… наг?!

Да ну, нееее….

«М-дя, и это говорит та, кто проснулась в теле кошки» - в пору было нервно хохотать.

Сглотнув, я решилась недоверчиво потрогать лапами этот огромный хвост нагини, убеждаясь, что он реальный. Даже куснуть попробовала. Вот только эта затея оказалась неудачной… ибо хвост с вцепившейся в него мной приподнял и сильно отбросил куда-то далеко. Приземляться головой об дерево – не самая приятная вещь на свете. Проверено опытным путём.

Дико мявкнув на всю округу, я всё-таки не вырубилась снова. И даже осмотрела других девчонок, правда, не решаясь больше к ним прикасаться.

Вика лежала где-то под деревом, напоминающим осину, как-то почти неестественно выгнув шею, всё в тех же чёрных ласинах и красных батильонах. Остальное не давали рассмотреть могучие, огромные чёрные крылья – значительно больше тех, что от костюма. И они казались просто до неприличия настоящими.

Ксюха тоже лежала неподалёку. Её рыжие, причём настоящие, волосы просто поражали длинной, здоровьем и красотой оттенка. Буйные вихры немного походили на львиную гриву, укутавшую её хрупкое тело. На ней было всё то же синее платье, и, чёрт возьми, она нифига не изменилась в остальном!!!

Где с*ка справедливость?!

Пора заканчивать с матами, а то с гопотой скоро сольюсь. Но в данной ситуации у меня ни слов, ни мявков приличных не находится.

…где-то минут пятнадцать пыталась разбудить этих пьяниц. Уже успела испугаться, что их убили, так как на мои царапки-укусы-оры они какое-то время не реагировали совершенно. Даже проскользала коварная мысль использовать их в качестве кошачьего лотка, чтоб соизволили обратить на меня внимание, но шкурка оказалась дороже жажды мести. И вот, наконец, мои усилия оправдались…

Продолжение здесь (со второй части и до конца поглавно):https://zelluloza.ru/books/2488/#book